Питер Куилтер - Несравненная! [Невероятная, но правдивая история ожизни Флоренс Фостер Дженкинс -- самой плохой певицы в мире]
Дороти. Клэр! Ты что, учишь испанский?
Клэр (гордо). Да! (глядя на Марию.) Я подумал, это самое простое. Надо же с ней как-то объясняться.
Направляется к Марии, с чувством целует ей руку. Мария широко улыбается.
Косме. Боже, она улыбнулась!
Клэр поворачивается к остальным и хлопает в ладоши.
Клэр. Пора позвать мадам — muy pronto. Дороти, поторопись, возьми Марию с собой.
Дороти. Слушаюсь, сержант Клэр!
Дороти подхватывает под руку Марию и они направляются к выходу.
Мария. Adios, cariño! [Прощай, душа моя.]
Клэр. Вива, Мексика!
Дороти и Мария уходят.
Косме, ты всё проверил?! Рояль настроен?!
Косме. Я проверял… пять раз!
Клэр. Сам как? Собран и бодр?
Косме. Несобран и вял!
Клэр. Это не страшно, если только ты будешь опекать мадам на каждом сантиметре ее пути.
Косме. Не волнуйся. Если она слегка собьётся, я её поддержу. Забудет текст — просуфлирую. Заедет в другую тональность, дам нужный тон.
Клэр. Это то, что я хотел услышать. Дух рыцаря королевы на поле брани!
Косме. Это концерт, Клэр, а не война!
Клэр. Завоевать публику — всегда война! Сегодня «Карнеги» — наш Трафальгар.
Косме. Ты что, пил сегодня?
Клэр. Немного, каплю!
Косме. Правда?!
Клэр. Да-нет?! Ты в самом деле считаешь, что я могу пройти через все это трезвым?!
Косме. С твоими болезнями пить все-таки не следует.
Клэр. Какая глупость! Если бы Господь хотел бы видеть нас трезвыми, он не допустил бы изобретения виски Джонни Уокера!
Косме. Хотя бы будь осторожен.
Клэр. Осторожен?! Если бы хоть кто-то из нас был осторожен, нас никогда бы здесь не было!
Возвращается Дороти, поднимается на сцену.
Дороти. Привет! (мужчины поворачиваются к ней лицом.) Мадам хочет ещё раз отрепетировать выход на сцену. Дорогу!
Клэр. Она что, спустится к нам на крыльях?!
Дороти. Нет, но крылья при ней!
Дороти прокладывает для Флоренс путь на сцену, лавируя среди букетов и корзин с цветами. Флоренс величественно следует шаг в шаг за Дороти; она в её любимом концертном наряде «Ангела вдохновения» — тюль, украшенный многочисленными блёстками, тесьмой, над головой своего рода нимб, поддерживаемый тоненькой палочкой над головой. Дополняет наряд пара огромных крыльев за спиной.
Флоренс. Да, Косме — это «Ангел вдохновения»!
Косме. Вижу. Или ангелица, спустившаяся к нам на крыльях во время молитвы.
Флоренс. Думаете, им понравится?!
Косме. О-да! Зрители просто потеряют дар речи. Все эти тесёмочки, воздушный тюль, нимб, блёстки… Они будут вне себя от восторга.
Флоренс. Да, но ещё крылья! Вы забыли про крылья.
Косме. Да, эти удивительные крылья. Нет слов…
Флоренс. Да, мои дизайнеры умеют поразить воображение. Смотрите…
Дергает одну из тесёмок, и крылья начинают взлетать вверх и опускаться вниз.
Ну, что вы теперь скажете?
Косме выглядит так, как будто его тошнит.
Косме. Мне нужно в туалет.
Косме уносится прочь, оставляя Флоренс несколько сконфуженной и теряющейся в догадках.
Флоренс. Так это хорошо или плохо?
Клэр (рассудительно). Нервничает, как все мы…
Флоренс. Я сама с трудом перевожу дух.
Дороти. Дышите ровно, Мадам.
Флоренс. Спасибо, Дороти, попробую…
Дороти. Представьте, что это небольшой сольный концерт, на который пришли друзья, чтобы поздравить вас. Это волшебный вечер для всех нас. Я должна бежать — не хочу пропустить радиорепортаж.
Дороти убегает.
Флоренс. Про нас говорят по радио?
Клэр. Конечно! И весь город, дорогая моя!
Флоренс вспыхивает счастьем. Дороти показывает ей поднятый кверху большой палец и уходит.
…А сейчас — вперёд! Пробил час!
Флоренс. Час — для чего?
Клэр. Пускать зрителей! Публика в нетерпении.
Флоренс. О-о-о! Клэр!
Отчаянно бросается к нему.
Клэр. Моя родная! (идет к ней навстречу, чтобы обнять.)
Флоренс. Осторожно с крыльями!
Клэр (тормозит). Ах да. Тогда — просто поцелуй. Чтобы сказать, что я люблю тебя, я обожаю тебя, дорожу тобой. (целует ее, она краснеет.) Ну, пора… шарахнуть! Настал час испытаний!
Когда Клэр начинает вести Флоренс на сцену, тихо звучит музыка — похоже на фанфары, которая продолжает звучать до тех пор, пока Клэр и Флоренс проходят цветы и выходят на сцену «Карнеги-холла».
Сцена 4
Увертюра постепенно стихает, начинает звучать фрагмент архивного радиорепортажа 1940-х годов. Как только начинается фрагмент, свет сначала приглушается, до полного затемнения в дальнейшем.
Голос радиоведущего. Радиостанция Си Би Эс ведёт свой очередной сенсационный репортаж с одного из самых невероятных событий нынешнего концертного сезона. Сольный концерт Флоренс Фостер Дженкинс в «Карнеги холл» стал подлинной сенсацией. Сцена, зал буквально утопают в цветах. Их так много, что больше напоминает городское кладбище после эпидемии чумы или холеры. Несколько долларов, потраченных настоящими ценителями искусства на билет, обернутся ударом не сравнимым по силе с ударами, нанесенными водкой, текиллой, марихуаной. Нет сомнения, мы присутствуем на главном событии сезона, какого даже столица мира Нью-Йорк давно не видел. Мы станем свидетелями блистательно подобранного репертура «первой леди плывущей октавы». Самое невероятное, что все до единого, 3000 билетов были проданы ещё за три недели до концерта. На улице спекулянты предлагают билеты по десятикратной цене. И жаждующие попасть на концерт в драке вырывают их. Огромная толпа перед входом в зал, практически парализовала движение по Седьмой авеню. Вызвано 30 дополнительных нарядов конной полиции. Администрация зала, в нарушение всех пожарных норм, продала дополнительно 500 стоячих мест, но ещё 2000 человек остались на улице. Мадам Дженкинс имеет феноменальный успех и, вне сомнения, настоящая звезда!
Мы слышим мощный гуд воодушевлённой аудитории. Через несколько мгновений гул стихает, огни ярко освещают сцену «Карнеги-холла», где застыл в напряженном ожидании над роялем Косме. Рядом со сценой видна ложа с сидящими Клэром, Дороти и Марией. Косме начинает играть фрагмент увертюры на появление Флоренс. По выразительному кивку Косме на сцене, в костюме «Ангела вдохновения», под нарастающую овацию аудитории появляется Флоренс. Следует к центру сцены. Гул затихает. Косме делает небольшую паузу, смотрит на Флоренс. Кивают друг другу. Свет фокусируется на Флоренс, которая начинает исполнять свою самую знаменитую арию, сопровождая её своими обычными движениями, живописными и экспрессивными дестами. Ария Флоренс — кульминация её чудовищного вокала. Своего рода Эверест фальши.
Ария «Царицы ночи» В. А. Моцарта, исполняемая Флоренс.
Во время музыкального проигрыша Флоренс начинает махать крыльями, прохаживаясь по сцене. Там, где голос должен звучать подобно колокольчику, он напоминает лай свирепой сторожевой собаки; каждая выпеваемая нота отражается на лице гримасами панического ужаса. Перед тем, как пропеть последнюю фразу, Флоренс ударяет себя рукой по лбу (как после аварии в такси) и выдаёт бравурный финальный выкрик. На этом ужасающее, но до истерики смешное выступление заканчивается. Флоренс триумфально вскидывает обе руки в воздух, приветствуя зрителей так, как будто это было величайшее из выступлений в ее жизни. В ответ звучат громоподобные аплодисменты. Флоренс делает несколько шагов к рампе и бесконечно кланяется, подобно приме-балерине. Косме, встав из-за инстумента, тоже начинает с энтузиазмом аплодировать, потом — кланяется зрителям. Как только аплодисменты чуть стихают, Флоренс, под влиянием момента, начинает медленно крутиться. Во время ее вращения музыкальное освещение сцены меняется, вступает мистическая, поистине божественная, мелодия; потом на неё сыпятся сотни нежных серебряных лепестков (или лепестков роз) — подобно несильному дождику. Если возможно, подобный дождь из лепестков должен также падать на весь зрительный зал — от партера — до ярусов, создавая своего рода магический эффект. В какой-то момент сценические огни собираются в сжатый золотой сноп, высвечивая Флоренс. Теперь она стоит в золотом облаке, очерчивающем её силуэт, нимб над головой и крылья. В этой позе Флоренс и застывает. Музыка и аплодисменты стихают, сменяемые звуками поистине ангельского сопрано. Этот изумительный голос как бы пролетает над застывшим силуэтом Флоренс. Плавно луч света находит сидящего или стоящего возле рояля Косме, который обращается к зрительской аудитории. Мелодия по-прежнему звучит, но уже еле слышно — откуда-то издалека.
